Намотал на ус – раз до сих пор помню.
Согласился – а как же! Концентрация информации, обусловленная сжатостью формы; изобретательность в языковых средствах, диктуемая ритмом и рифмой…
Но вот идет время, я, само собой, мудрею – и начинает закрадываться сомнение…
В самом деле, смотрите.
Любой Пушкин-Лермонтов переполняет стих эпитетами. Взгляд у него красноречивый, дума – горькая, рассвет – прекрасный etc.
Лучшие пацаны Чехов-Довлатов на эпитеты скупы. Они пишут существительными и глаголами, выражая смысловую окрашенность фразы интонацией, штрихом, контекстом. Они не скажут о взгляде «красноречивый» – это лапидарно. Это для подмастерьев. Существует миллион и один способ дать читателю понять красноречивость взгляда – сузившиеся глаза, изменившаяся атмосфера в комнате, длинное молчание, эволюция ощущений визави…
И так далее – как коротко и точно написал бы Довлатов.
Ну, пусть их, стихоплетов – у них задача другая. Поэзия, в первую голову – эмоция…
Нам-то, серьезным людям, как жить?
Иными словами – к чему эти умствования?
Вопрос и сложный и простой одновременно…
Что такое литература – и культура вообще?
Открытие новых смыслов.
Обучение человека восприятию неисчерпаемого богатства жизни.
Вот возьмем, к примеру, такой известнейший культурный феномен – «Черный квадрат» Казимира Малевича.
Ребенок берет черную краску и замазывает лист.
Художник берет кисть и закрашивает холст.
В первом случае в нас – недоумение и снисходительность, граничащая с жалостью.
Во втором – разрыв шаблона, нарастающий ступор, а потом включение мозга: «Что это? Для чего? Что он хотел сказать?»
Так и в изящной словесности.
Если я напишу «красноречивый взгляд», читатель или пропустит мимо глаз, или удивится, или возмутится – чего ты мне, мол, тут диктуешь? Я вижу по-другому – взгляд, исходя из моих представлений о жизни, должен быть обыкновенный, или, предположим, свирепый…
А если я двумя-тремя отобранными штрихами нарисую картинку, добавлю чуть иронии, или там напряжения в интонацию, а в уголке чуть подсвечу – у читателя все встанет перед глазами сообразно с его опытом и умом. Главное – у него не будет оснований обвинить автора ни в фальши, ни в диктате. А еще главней – он задумается над сценой, пропустит ее сквозь себя – и поразмыслит попутно о жизни…
И – вдруг?! – поймет о ней что-то такое, чего раньше не понимал.
М-да…
Когда не пишется – пишешь о том, как надо писать…
